Улыбка растягивала мои губы. Улыбка расцветала на губах Раввера. Мы одновременно потянулись друг к другу.

Оказывается, целоваться в карете не слишком удобно, так что мы быстро перешли на объятия. Я склонила голову на плечо Раввера.

Химера спала. Раввер гладил мою ладонь. За окном роскошные особняки сменялись домами попроще, совсем лачугами, промышленными зданиями, лачугами и, наконец, полями и лесами.

Вместе с любимым мужчиной я ехала узнавать свой новый волшебный мир…

Эпилог (часть первая)

Ночник уменьшил сияние ещё немного, и личико Алеса растворилось в полумраке спальни. Угадывались только очертания малыша под одеялом.

Сейчас такой маленький, а глазом моргнуть не успеешь, и вымахает в широкоплечего парня, уедет учиться, как старший брат… Вздохнув, я осторожно прикрыла дверь.

Лампы в ночном режиме едва теплились, их жёлтое сияние придавало роскошному убранству камерный уют. Живой дом дремал, и казалось, я слышала его мерное дыхание.

Мысленно перебрала список вечерних дел:

Подготовить комнаты для друзей моего старшего, Наэлана.

Проверить церемонное платье для представления Маэры ко двору.

Ответить на письма родственников.

Рассортировать личные письма Раввера по важности.

Всё сделала. Можно ложиться, но…

Вскинув руки, я потянулась долго и с удовольствием. Прикрывшись ладонью, зевнула. Усталость обволакивала меня, тянула уйти в спальню, сбросить домашнее платье и забраться в огромную постель, но я хотела дождаться Раввера, узнать из первых рук, чем закончилось совещание по изменению трудового законодательства.

В библиотеку, что ли, сходить? Кивнув своим мыслям, направилась туда. В тишине шуршание подола домашнего платья казалось почти громким.

Завтра будет торжественный и суетный день, много встреч и разговоров, умных и не очень обсуждений, и, конечно же, парад нарядов в честь открытия весеннего бального сезона. Представление Маэре предстояло грандиозное, многие девушки мечтали дебютировать именно в этот день, ведь этот бал не принято пропускать, в отличие от осеннего, закрывающего официальный придворный сезон.

Дверь в спальню Маэры была приоткрыта. Я пошла медленнее, опасаясь разбудить шелестом платья. Из-за двери послышался всхлип. Сердце ёкнуло.

Торопливо подойдя, я постучала:

– Маэра, ты в порядке?

– Да, – отозвалась она дрожащим голосом.

Она уже взрослая девушка, и врываться к ней в комнату не следовало, даже если очень хотелось. Я прижалась лбом к прохладной двери.

– Маэра, можно войти?

Пауза казалась бесконечной. Я не дышала.

– Да, мам, можно.

Выдохнув, вошла в тёмную спальню. Здесь не горел даже ночник, и тьма скрыла от меня лицо и фигуру Маэры.

– Можно зажечь свет? – ощупью отыскивая спинку кровати, попросила я.

– Да.

Затеплились светильники. В их тусклом сиянии было отчётливо видно, как лежавшая на кровати Маэра утирает слёзы с покрасневшего, припухшего от рыданий лица.

В груди болезненно сжалось. Я села в изножье.

– Маэра, что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? Тебя кто-нибудь обидел?

– Ну кто меня обидит, мам? – нервно усмехнулась она и вытерла набежавшую слезинку.

Да, при таком папе девочке вряд ли что-нибудь грозит, но… Я накрыла её горячую руку ладонью и тихо спросила:

– Что случилось?

Её чёрные, как у Раввера, глаза влажно блестели, губы подрагивали.

– Я… я боюсь сделать что-нибудь не так на церемонии. Это ведь большая честь, мне открывать представление девушек, а я… Вдруг не получится, и я опозорю вас с папой?

Украдкой выдохнув, я старалась сохранить сочувствующее выражение лица:

– Ты много тренировалась, разбуди тебя ночью – и ты прекрасно станцуешь.

Маэра вновь усмехнулась. Я гладила её горячую руку, задевая кружево на рукаве сорочки:

– Но даже если вдруг ошибёшься, мы по-прежнему будем любить тебя, а Раввер устроит трёпку всякому, кто посмеет напомнить тебе о промахе.

– Но не придворным дамам.

– А им трёпку устрою я.

Вскинув брови, Маэра задумалась на секунду. Нахмурилась:

– У меня не получится.

– Почему?

Ещё подумав, Маэра со слезами в голосе ответила:

– Потому что боюсь. Волнуюсь. Я обязательно допущу ошибку.

Взяв её за плечи, я твёрдо произнесла:

– Разрешаю тебе допустить ошибку. И Раввер разрешает.

Она так жалобно смотрела на меня. А я не знала, что сказать. Мне тоже было страшно при первом официальном представлении ко двору, но это происходило так давно, и столько всего было после, что все те переживания сейчас казались невероятно глупыми…

Но Маэре шестнадцать, и для неё это невероятно важное событие. Не зная, что ещё сказать, я напомнила:

– Ты много тренировалась, ты сделала всё от тебя зависящее, чтобы всё прошло наилучшим образом. Сейчас самое время успокоиться и хорошенько поспать.

– Недостаточно просто тренироваться, нужно… иметь способности. А мне кажется, у меня способностей к танцам просто нет. – Маэра прижала ладонь к груди.

– У меня тоже нет, что не помешало мне пройти все необходимые мероприятия и танцевать на всех императорских балах с тех пор, как меня представили ко двору. Маэра, дорогая, единственное, что может тебе помешать – твой собственный страх.

Дверь открылась шире. Фыркая, Соня побрела к кровати, опираясь на шесть растопыренных крыльев. Глаза химеры решительно блестели. Уже старушка, Соня по-прежнему улавливала у жильцов дома бессонницу и являлась на помощь.

– Да, хорошо поспать тебе просто необходимо, – исподлобья глядя на Маэру, протянула я.

У неё подрагивали губы.

– Мам, тебе было страшно перед первым балом?